Виктор Сергеев | Личная страница

Главная | Регистрация | Вход
Четверг, 28.03.2024, 19:31
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта
Категории каталога
О службе [12]
Просто так [15]
Рыбалка [25]
Поэзия [3]
Главная » Статьи » Просто так

МУЖСКИЕ РАССКАЗЫ от Анатолия Дудника

         Автор: Дудник Анатолий Иванович

Поговорили

        В офисе раннее утро. На чистой лестнице старательная уборщица в темно-синем переднике наводит глянец. Застигнутый мгновенно вспыхнувшими ассоциациями – трап, чистота, сияние и морская свежесть, не удержался и рассказал ей про корабли и приборки на верхней палубе, которые делаются швабрами – «машками» с длиннющими распущенными косами из каната.

Прошла весна – настало лето. Таким же ранним утром спросил другую уборщицу, не была ли она в отпуске. Ответила, что не была. А в отпуске была Маша с 3-го этажа - как оказалось, та симпатичная женщина, которой я рассказывал о своих галлюцинациях. Теперь, встретив Машу, я просто вежливо говорю: «Доброе утро!» - без всяких лирических отступлений. Здороваюсь только, если встречаю ее взгляд. Почему? Это уже другая история.

Доброе утро!

«Доброе утро!» (почти как «Здравия желаю!») - громко говорил я ежедневно  в створ открытого того или иного дверного проема, проходя по пустынному коридору. «Доброе утро!» - вежливо и сдержанно отвечала уборщица всякий раз, перетягивая пылесос, как бычка на аркане, из кабинета в кабинет.

Но однажды в ответ на мое бодрое приветствие неожиданно, как гром среди ясного неба, прозвучал короткий, но явно возмущенный  возглас: «Опять!». На мой вопрос: «Что опять?!» - разъяснений не последовало, я смутился,  поняв, что сотворил что-то непотребное, и прошел к себе. День явно не задался.

К обеду понял, что на протяжении года я своим громким и неожиданным, на фоне шума пылесоса, приветствием старательно и пунктуально пугал человека.

С того дня, проходя по коридору, я приглушенно, как в читальном зале,  здороваюсь с уборщицей Машей, лишь встретив ее взгляд или услышав ее приветствие, чтобы она обо мне не думала.

Радость встречи или человек с веслом

 В Североморске ранняя весна. Морской вокзал.

На остановке Юра  мой однокашник.  Не виделись с училища: страшно обрадовались встрече.

Подходя ко мне, Юра, вдруг, ни с того, ни с сего, как шарахнет меня сбоку по плечу со всего маху. Не знаю, почему шапка не слетела с головы при всем честном народе – такой сильный был удар. А от шинели при этом предательски поднялось легкое облачко пыли, словно при проверке чистоты выбивания матрасов в сольном исполнении старпома.

Мгновенно все изменилось: весна – не весна, а всего лишь конец зимы. Да  и говорить, вроде бы, уже не о чем. Обнялись и после нескольких восклицаний и общих фраз – сухо попрощались.

Где ты, Юра?! Столько лет прошло!

На Флоте бабочек не ловят

Полярная весна. Корабль в заводе. Редкий большой и полноценный сход на берег. В повестке дня очередной (второй или третий) коллективный выезд на зимнюю рыбалку.

С вечера собираю снасти. Тревожно сплю – как в детстве перед рыбалкой, боясь опоздать. Тихо встаю, чтобы не разбудить детей, на автомате заряжаю термос, выпиваю кофе, одеваюсь и выхожу явно намного раньше назначенного времени.

Еще раннее утро, и хотя есть и морозец и снег,   зримо ощущается появление солнца в небе. Особенно хочется жить! Все просто замечательно!

Водитель подаренного шефами «пазика» живет в моем же подъезде. Автобус преданно и безмолвно стынет под окнами нашей высотки и потому рыбалка кажется еще более желанной и близкой.

«Несолидно ждать водителя у автобуса» - почему-то решаю я и, в предвкушении долгожданного события, выдвигаюсь к  развилке на въезде в Североморск. «Пропущу автобус в город, он соберет наших, а на обратном пути я и подсяду: все равно другой дороги нет».

То ли я непривычно выгляжу в рыбацком одеянии, блестя очками как ботаник, то ли  водитель с вечера перебрал, а с утра увлекся семечками, но на мои запоздалые взмахи рукой автобус не останавливается и стремительно скрывается за бугром.

 Жена очень удивляется, когда я молча возвращаюсь досыпать.

С тех пор я на рыбалку выхожу вовремя. А вы? Загодя?


                                    Однажды в Балтийске

Под причалом молили о помощи. 
        Матросы, отложив дела на верхней палубе, пытались что-то рассмотреть в тени корабля. Возгласы нарушали идиллию тихого июльского вечера и брали за душу.
        Помощь подоспела вскоре: невысокий чернявый матрос, наверное, боцманенок (таких сразу видно), ловко слез по выступам в стенке причала и скрылся из виду. 
        С борта посоветовали взять кого-то пилоткой.
        Маленькое и шумное существо было доставлено на причал. Цвета лоснящегося асфальта, оно напоминало чугунного чертенка на родительском серванте. У того, из детства, была отбита толчковая лапа. У спасенного все лапы были на месте, но вибрировали захлебывающейся дрожью отбойного молотка.
Виновник тревоги, мокрый, перепачканный мазутом, жалкий и одинокий на бетонном причале, смотрел огромными очумелыми глазами.
Грустная сцена продолжалось недолго.
        Чернявый спокойно взял котенка на руки, как будто делал это каждую вахту, и отнес горемыку в траву, буйствующую за щитом с надписью «Моряк! Береги родное море!». 
        Через несколько минут кошачья истерика прекратилась. К счастью, собак поблизости не было. Жизнь корабля постепенно вернулась в привычное русло. 
Плавно уходили в небо и вечер кроны балтийских лип. И ничто уже не напоминало о произошедшем. И только легкая волна упрямо била о борт и вкрадчиво шептала: «Береги! Береги! Береги!»
 
                                         Однажды

Зима. Морозное утро. Пригород Санкт-Петербурга. 
Идем на службу не как всегда быстро, а очень-очень быстро, потому что форс-мажор: электрички не было – пришлось добираться из Питера на перекладных автобусах (та еще морока). 
Шнурок развязался или насморк меня обуял и заставил остановиться, не помню. Знаю, что пришлось ребят догонять.
 Бегу и не могу отвязаться от мысли, что наша бодрая вереница, спешащая по петляющим и вычищенным дорожкам, со стороны мне что-то навязчиво напоминает. Действительно:
Впереди, размеренно и уверенно шагает высокий, красивый, плечистый и подтянутый мужчина – кровь с молоком. Рядом с лидером бодро семенит миниатюрная женщина, по сути, возглавляя колонну. За ними – несколькими парами, как в детском саду, все остальные (не лидеры), а замыкающим – я на некотором отдалении и вприпрыжку, но не хромая.
С теплотой вспоминая этот случай, сам себе задаю вопрос: «Ну, не кабели («суки» у М. Веллера)?!»
                     
                        Порыбачили

18 января (год точно не помню, скорее всего 1994). Я с приятелем в палатке на льду Финского залива. Рядом еще пяток палаток с такими же фанатами ночной ловли плотвы на глубине. Явственно грезятся кем-то обещанные 18 килограммов мерной рыбы (я даже санки взял вместо ящика – не шутки шутить пришли). 
Заходили на лед по светлому времени. Приличный мороз с ветром. Глубокий снег, узкие полозья санок и чересчур теплая одежда чертовски мешали нашему быстрому продвижению от Васильевского острова в сторону Кронштадта. 
Упарившись, но дойдя через полтора часа до места, промахнулись с глубиной, но затем сориентировались. Набурившись до одури и установив палатку, слегка отметили начало рыбалки (маленькая фляжка). Быстро темнело, но жизнь налаживалась.
Свеча горит. В палатке светло, чисто как в келье и морозно. На душе легко. Разговоры обо всем. Саня поймал маленького ерша. Вдруг, как тряхнет, будто по стулу ударили сбоку паленом. Даже вода в лунке трепыхнулась. Выскочили из палатки как ошпаренные. Соседи сказали, что это от идущих по фарватеру судов – бортовые огни действительно были видны менее чем в сотне метров. Заодно и узнали, что у всех не клюет – видать перегиб погоды: поперло на мороз, ветер прекратился, а небо прояснилось.
Санину настойку на калгане тоже приговорили – делать-то нечего! Мы под хмельком, но так, самую малость. Приемничек, развлекавший нас, быстро скис. От мороза и тишины стало зябко. Тем временем соседи дружно снялись, видать норовили успеть до закрытия метро. Мыслей уйти с ними не было – мы люди серьезные, женатые и упорные.
Однако не клевало! Лед от мороза потрескивал все чаще и все громче – с оттягом, как артиллерийский выстрел. За пологом палатки ночь. Почти по всему кругу огни Санкт-Петербурга, а сверху звезды. В центре этой полусферы только мы в полном одиночестве. 
Решили сниматься, чтобы как раз успеть к открытию метро. Обратно идти легко. Бодро маршируем, чтобы не замерзнуть – чистые каппелевцы! Мои санки и санин ящик ведут себя неприхотливо – не рыскают на курсе и почти не требуют усилия. И разговариваем – разговариваем!
Но как-то странно идти без напруги и через минут тридцать обратили внимание, что снега на льду-то почти нет. Сдуло ветром, наверное? Буя в человеческий рост, вмерзшего в лед, когда заходили, тоже и в помине не было. Может не заметили? И лед какой-то черный, гладкий – хоть на коньках катайся. Да он еще и потрескивает!
Дальше рассуждать не было возможности – пришлось действовать. Александр, терзаемый сомненьями, более молодой и менее ленивый, разобрал бур и провернул им разок – другой. Успел что-то воскликнуть непереводимое, как шнек резко провалился в лунку. Только при последующей встрече он сказал мне, что его смутила не толщина льда (она была никакая), а то с каким усилием течение стало пригибать бур ко льду.
Осознание того, что мы – два моряка сообща умудрились заблудиться и выйти на фарватер Большой Невы пришло, когда мы уже выползали на пузе по своим же следам.
Сложное чувство – чередование смятения и апатии преследовало меня какое-то короткое время, может несколько секунд, но запомнилось на всю жизнь. Тогда казалось, что сейчас, ни с того, ни с сего из темноты появится в огнях большое судно и пройдет по нам молодым, здоровым и пушистым. О том, что можно просто провалиться под лед в тот момент не думалось.
Через несколько минут бег на пузе прискучил, на душе слегка полегчало, мы встали в полный рост – маршировать уже не хотелось, разошлись подальше друг от друга, чтобы тонуть по отдельности и долго - долго шли по своим следам к покинутому почти час назад месту ловли.
Смутно помню, что уже стало светло и мы взяли гостиницу в качестве верного ориентира на берегу Васильевского острова (ночью неверный пеленг дал я, как местный житель) и без энтузиазма, молчком, двинулись в свой второй поход.
 Проходя по тропе рядом с рыбаком в целлофановом мешке, отметили его бодрое, я бы сказал, довольное шуршание. Но рыбалки уже не хотелось. Рыба (18 килограммов мерной плотвы) даром была не нужна. Безразличие заполнило все.
Бредя к берегу, устав от нервного и физического напряжения, отметил боковым зрением (голову ворочать тоже не хотелось), что вереницы рыбаков нового дня во встречном направлении выдвигаются к своему «месту отдыха».
А между тем, день задался на удивление ясным, солнечным, с голубым небом (подарок для Питера), но чертовски морозным. До метро было далеко: как приговоренный долго и терпеливо ждал свой трамвай, в котором впервые за рыбалку по-настоящему позволил себе замерзнуть, наверное, для полноты ощущений. Саня уехал чуть раньше, озябший и молчаливый (это была наша предпоследняя совместная рыбалка).
Прижимая локтями под мышкой ледобур, т.к. пальцы уже не слушались, кое-как поднялся на пятый этаж, нажал звонок и все-все сказал дочери о ее нерасторопности, пока она с глазами, полными слез, стягивала с меня промерзшие варежки.
                               
 Подурковали

Март. Солнце. Капель. Воскресенье. Наверное, последний лед.
Все, что можно проспать – проспали. С вечера, правда, и не планировали рыбалку: мало ли дел домашних? Но охота пуще неволи: после обеда, все же, решили выехать на близлежащий водоем и утолить свое душевное и телесное томление. Выехать не на весь день, слегка порыбачить, произвести разведку рыбалкой – это на нашем сленге называется «подурковать» (Яндекс отдыхает).
На Клязьменском водохранилище полно рыбаков и просто праздно шатающихся по льду. Непривычной дорогой подъехали ко льду: в этот день все шло не по наработанной схеме, но тем интереснее. Спешились и бойко зашаркали по гладкому весеннему льду, озираясь на незнакомый берег и приседая на минуту-другую над брошенной лункой.
 Новорусские дома с причальными стенками и коваными фонарями чуть ли не у лунок – такое впечатление, что рыбачишь не на водоеме, а в чужом огороде или палисаднике.
Солнце в полную силу! Тепло. Лепота, как говорит приятель. И я с ним согласен. Но не клюет! Ничего стоящего, хотя мы люди не привередливые, кроме редких и мелких «трудовых» ершей первого года выпуска: пока вытащишь – всю жизнь вспомнишь. Надо что-то изменить в этой жизни, хотя бы место ловли: новая лунка - новая жизнь! Кто поспорит?!
Меняем генеральный курс на обратный. И на траверзе скучающей под почками берез автомашины, метров за сто до берега за разговором одновременно проваливаемся в воду по самые карманы, можно сказать. Но как-то все нестрашно. Лично я похожее крещение получил впервые в школьные годы в пруду пивзавода с последующим путешествием домой на коньках по морозу. 
Вот и сейчас: лед куда-то вдруг разом отошел упруго и я с проворотом стал на дно за спиной приятеля. Зрителей не было, как и смысла их дожидаться. Через три минуты, шаркая и громко хлюпая бахилами, тяжело взобрались на пригорок к автомобилю.
«Достаточно» - решили мы, приступив к просушке (нам больше нравится по-флотски – проветриванию) брелка автосигнализации, т.к. сухая машина не желала впускать нас в мокрых зимних штанах и бахилах.  
Перспектива дальнейшего отдыха не представлялась заманчивой, хотя после начала рыбалки прошло не более полутора часов - долго ли, умеючи?! К счастью, завелись.
Проезжая по мосту и с удовлетворением оглядывая сверху оставленное место отдыха, отметили вслух, что славно подурковали. Оно и правда: было бы желание!

                            Проскочили или День железнодорожных войск 

Лето 1980 года. Ленинград. Мост лейтенанта Шмидта. Мы с тобой за руки идем с Васильевского острова подавать заявление во Дворец бракосочетания на набережной Красного флота. Я по пояс белый (лето – жарко)– курсант 4 –го курса ВВМУРЭ им. А.С. Попова (а может и в синем – начало лета), ты – в белом с крупными темно-синими горошинами платье (через много лет скажешь, что горошины были черными) подающий надежды бухгалтер со Строгановского дворца. Дело к обеду или того позднее.
Очередь во дворец огромная и по-советски безнадежная. Прямо скажем – оскорбительно «колбасная», что не характерно для Ленинграда. Но делать нечего. И думать тоже: решение принято – свадьба должна быть в августе во время моего отпуска. То стоим, то по очереди выходим на улицу – день просто замечательный: солнечный и ясный (тогда все таким казалось или от того, что год был олимпийским).
Немного погодя, от впереди стоящей группы страстно желающих воссоединиться отделилась парочка и решительно направилась к нам – не знаем чем мы им приглянулись, кто их ноги передвигал и их устами говорил. Оказалось, что рядом с ними стояла пара, но почему-то ушла, что нам и было доведено с предложением занять освободившуюся позицию. Поблагодарив, в результате доброго жеста незнакомых ребят резко продвинулись к нашей цели – появилась надежда, что успеем подать документы еще в этот день.
Получив бланки, заполняли их долго и скрупулезно. Ты была деловита и аккуратна, выводя красивым почерком нужные слова на бумаге. Я любовался тобой и в перерывах подъема чувств томился от безделия и озирался по сторонам. Думаю, что инициатива к тебе перешла задолго до бракосочетания при моем добровольном попустительстве.
 Заинтересовала уже немолодая пара: «Наверное, второй или третий брак!» решили мы. Когда дошла очередь подавать документы, оказалось, что на начало августа уже мест нет. А так все замечательно начиналось! 
  Пришлось обратиться к заведующей, которая, полистав объемистый журнал, любезно записала нас на 6 августа. Выходило, что свадьба должна состояться не далее чем через полтора месяца.
 Признаться, я предполагал сейчас вспомнить, как во время стажировки скучал и просто томился по тебе на первом советском авианосце. Как долго и терпеливо ждал писем, чаще не получая их или получая иногда по три сразу, а однажды даже в раскрытом, явно прочитанном виде, т.к. в соседнем кубрике был матрос с похожей фамилией.
Но накануне 30-го по счету «совместного» Дня 6 августа, сравнительно недавно для других он стал называться Днем железнодорожных войск, я неожиданно прерываю наше дальнейшее жизнеописание, так как натолкнулся на мысль: «А что было бы, если бы эта парочка не ушла, к нам никто не подошел, мы не дождались своей очереди в этот день, отложили это мероприятие на конец стажировки, а там, отпуск, накладки, другие люди, встречи и т.д.? Не пошла бы программа по другой ветке?!
                                          Сослуживцы

Лето 1980 года. Северный флот. Курсантская стажировка на первом советском авианосце. Корабль – лучше нет и не будет, много дней как на переходе. 
Полярное солнце навязывает иллюзию вечного дня. На верхней палубе ветер, за бортом слышно как корабль режет волну. Взгляд вокруг упирается в море, которое от края и до края. От сознания, что ты на таком корабле дух захватывает и гордость распирает.
Вспомнил, что через месяц свадьба и омрачает это обстоятельство выпавшая пломба. На корабле же полный штат врачей – наверное, ни на одном другом такого нет? В перерыве между тревогами, стрельбами и полетами строго в соответствии с графиком работы занял очередь к стоматологу – кроме меня никого не было. Все нормально: капитан стоматолог в поле зрения – в соседнем коридоре с кем–то оживленно разговаривает. Кроме нас троих в медблоке, похоже, никого нет. Приема тоже все нет и нет, хотя и доктор не может не видеть, что я, целый главный корабельный старшина, в томлении.
 Минут через двадцать мимо прошел начальник медслужбы. Вдогонку обратился – спросил будет ли прием. Начмед, остановившись, по имени отчеству строго окликнул стоматолога и тут, вдруг, все пришло в движение, о чем я уже через минуту пожалел.
С необоснованно красным и злым лицом стоматолог прогремел в мою сторону с досадой: «Курсант, сядьте в кресло и откройте рот». Уговаривать не надо было – затем и пришел, хотя показалось, что меня, противного, доктор готов размазать по местным стерильным переборкам.
«Ну что?! Ссышь?!» - услышал, почувствовал затылком и увидел боковым зрением кипящую неприкрытую злобу нависающего надо мной капитана. 
«Ссу!» - подумал я, но вслух ответил, что нет, дескать – по барабану, и закрыл глаза.
Через год я вернулся на корабль лейтенантом. Не думаю, что стоматолог вспомнил тот случай – много нас было на стажировке. Зубы не беспокоили. Через пару лет, а может и немного больше он ушел с корабля.
Вспомнить этот случай пришлось накануне поступления в академию, когда мне потребовалось ускорить протезирование зубов – Север, как известно, здоровья не добавляет. Оказалось, к моей радости, что наш бывший доктор - начальник отделения поликлиники. Этим обстоятельством я и воспользовался: узнав, что сослуживец в отпуске, объявил при оформлении заказа на протезирование, что мы с одного корабля. Подействовало.
А что?! Должна же быть моральная компенсация за пережитый 10 лет назад страх?!


                                                            Отдохнули

Август 1994-го - непростого года. Позади выпуск из ВМА и неопределенность. Ура! Служить остаемся в Санкт-Петербурге. А пока – в отпуск!
С билетами на самолет до Барнаула и через две недели обратно сразу, можно сказать, «повезло»: в деревне эту задачу быстро не решить.
В Маралихе, что в самом дальнем районе Алтайского края отдыхали всей семьей как никогда замечательно (ничего не вспоминается), словно чувствовали, что это последний наш «коллективный» заезд.
Пролетели две недели. Навьюченные снедью для себя и того парня, который брат жены - Костя, совершив самую трудную часть пути - межбазовый переход «деревня Маралиха – город Барнаул» и чувствуя себя почти дома в общежитии на Васильевском острове, я, жена Наталья, дочь Катя и сын Антон, в сопровождении Кости, вошли в зал регистрации аэропорта и разом почувствовали неладное: пусто и непривычно тихо. 
Оказывается, наш рейс просто-напросто отменили. По сути, пока мы безмятежно отдыхали, был сделан всего один такой рейс. Так как билетов на сегодня уже не было, нам пообещали «подсадку» на другой рейс, но на следующий день – 30 августа. Словно не веря самой себе, диспетчер, сидя за двойным стеклом, через неестественно маленькое отверстие в нем посоветовала с утра обратиться в городское агентство.
Пришлось сдать багаж в камеру хранения, прихватив с собой в студенческое общежитие портящиеся продукты: в этот вечер СВЧ печка комнаты Кости была на пике популярности. Кое-как переночевали и то – удача.
В агентстве, тоже пустом, пустив в ход имеющиеся аргументы, тряся предписанием к новому месту службы, смог добиться обмена билетов на рейс только до Москвы этим же вечером. Проблема переезда из Москвы в Питер 31 августа неожиданно стала в полный рост. 
Питерский рейс улетал перед московским. Желающих улететь в Питер и Москву – полный зал. Та же самая диспетчерша в очках сидела с вежливым каменным лицом за двойным окошком с маленьким отверстием, чтобы за горло не взяли, и вежливо отшивала или обнадеживала страдальцев. Кто-то кричал, что у него дети, деньги кончились, негде остановиться и так далее. Можно было только догадываться о том, что говорилось не громко. Военнослужащие однозначно идентифицировались своей прической и поставленным голосом. Довольные тем, что мы не клюнули на обещанную «подсадку» и выбрались из капкана, вылетели из Барнаула. Однако конца нашим приключениям не было видно.
В Москву прилетели за полночь. В Домодедово переночевали кто где (дети и Наталья в предбаннике комнаты матери и ребенка, я – в общем зале аэропорта). Первой электричкой, затем на такси добрались до Ленинградского вокзала. Отстояв очередь, в воинской кассе купили билеты – купе дополнительного поезда, уходящего в Санкт-Петербург поздней ночью. Без рук и ног, изучив Московский универмаг вдоль и поперек, с обеда кантовались то там, то сям, рядом с бомжами, наблюдая и наполняя вокзальную жизнь.
В поезде перекусили, немного расслабившись – сильно переругались из-за какой-то ерунды, впервые за много месяцев. Спали без задних ног.
Под утро, приехав на Московский вокзал Санкт-Петербурга, как цыгане, обвешанные сумками, переместились в метро и рано-рано приехали в свое долгожданное общежитие.
 Из ванной комнаты жена пришла в слезах – сосед Сашка заявил ей, что мы с утра ежедневно занимаем ванную комнату. Эта чудовищная несправедливость повлекла меня на разборку. Свирепо глядя в глаза своему не тощему соседу, так и не смог его и себя довести до рукоприкладства. Разговор удовлетворения не принес.
Через пару часов - с корабля на бал: разъехались по учебам, работам и новым местам службы.
Славно отдохнули (пропади оно пропадом)! 

                                        Практика в Балтийске

Лето 1977 года. Балтийск. Курсантская практика в полку морской пехоты.
Здоровые как лоси морские пехотинцы казались выше каждого из нас на голову. Может быть еще и потому, что бегали они поутру кросс не три километра, как мы, а целых шесть. Почти все вызывало наше удивление: размещение, быт, распорядок дня, организация питания и взаимоотношения между людьми. Восхищались той лихостью, с которой морские пехотинцы отдавали воинскую честь: рука шла к берету практически параллельно предплечью и куда-то за ухо. Нигде этого шика больше не встречал. Признаться, я даже потренировался на досуге. Интересно, осталась ли эта традиция?
Калининградский залив с возвышенности, на которой расположен полк, был как на ладони. Задолго до того как у нас появилось желание искупаться в нем кто-то из офицеров, ставя задачу по окапыванию на ближайшем склоне, сказал, что лучше искупаться в унитазе, чем в Калининградском заливе. Прошло много лет – желания искупаться в нем нет до сих пор, да и другим не советую, хотя о чистоте водоема мне, честно говоря, ничего не известно.
Про открытую часть Балтики никто ничего плохого нам не говорил. Поэтому в ходе очередного дневного забега отдельные из нас, тайком от старшины класса, искупались, но тайное все равно стало явным.
Близлежащие сады от нас почти не пострадали, хотя помню, что разок мы их проверили. Лес под Балтийском – не наш лес: подлеска нет, поэтому внизу довольно светло, а где кроны высоких деревьев – сумеречно. Какое-то трехмерное жутковатое пространство. Так и кажется, что из-за того или иного дуба вот-вот выедет конный рыцарь с копьем и в латах или с визгом выскочит дикий кабан. Мотивы ранее виденной картины о средневековой охоте.
Кормили в полку, при всей нашей курсантской непривередливости, ужасно: в обед на второе банка рыбных консервов в томатном соусе и пюре из сухой картошки. И так каждый день! На фоне унылого меню коробка с сухим пайком казалась деликатесом.
Из ярких событий запомнилась обкатка танком. Кто-то из местных танкистов жаловался, что все фары на танке побили. А перед этим кого-то из наших ребят прижали два огромных «Урала», сдавая назад. Но все обошлось.
При броске гранаты из-за укрытия офицер старательно и сильно прижимал к низу каски курсантов, которые тянули вверх головы, чтобы немедленно посмотреть результат своего броска.
На стрельбище танкист-механик, сидя на коленях и вывернув безразмерные карманы комбеза, менял обалденно крупные, по нашим меркам, образцы янтаря на деньги. Целое состояние. Сказать, что продавал – будет неточно. Именно менял. Крупный калибр янтаря объяснялся очень просто: полигон примыкал к морю. Из-за выставленного оцепления посторонние не могли попасть на простреливаемый пляж и вся выброшенная морем на берег окаменевшая смола попадала в предприимчивые руки морпехов. А мы, заполучив желанную природную заготовку, точили и полировали ее день и ночь, занимая все свое свободное время до получения шедевра. Как-то видел у мамы мною сто лет назад изготовленную брошь.
Во время показательных стрельб для курсантов командир полка не педагогично, на наших глазах, с красным лицом и пеной у рта разнес какого-то лейтенанта – командира танка, который здорово промахнулся и повредил полигонное оборудование. Стрельбы, конечно, произвели впечатление.
Облет военно-морской базы на вертолете под самый конец практики только укрепил мнение курсантов-первокурсников, что Флот – это сила. По крайней мере, я так искренне думал.

                                      Собаки, такие

Лето 2007 года. По причалам и уютным аллеям ВМБ размеренно и почти бесшумно идут колонны моряков с рядом стоящих кораблей. «Наверное, в ДОФ или еще куда-нибудь в Балтийск?» - предположил я, т.к. сегодня выходной.
Вдоль строя одной из колонн справа энергично снуют взад и вперед две собаки неопределенной породы и масти, и словно в отместку за беспородность, нешуточно облаивают и отпугивают приближающихся к строю посторонних своим оскалом.
«Кто же их этому учил?» - задумался я, сторонясь приближающейся колонны. Вижу по отдельным неприкрытым ироничным матросским взглядам, что им такая собачья опека лестна, да и интересно кто как себя поведет.
Вспомнил как лет пятнадцать назад в Санкт-Петербурге, пробираясь на Васильевском острове к берегу Малой Невы, чтобы спустить лодку и порыбачить, как всегда, вдруг был окружен свирепо лающей сворой – отмашка веслами в чехле не помогла, а только раззадорила собак, всякий раз тактически грамотно пытающихся занять позицию сзади меня.
 Спас мою задницу в то утро охранник с вышки ближайшего гаражного кооператива: крикнул им коротко пару раз и они меня, словно нехотя выпустили из кольца, продолжая для острастки лаять и постепенно отставая. Оглядываясь, к своему удивлению обнаружил, что охранник вовсе не сердится на собак, а наоборот их нахваливает: отдельные члены банды даже хвостами повиливают от удовольствия и усердия.
А несколько лет назад они отбили мне желание бегать по утрам. 
«А что это я, собственно, на собаках зациклился?!
А не надо было той маленькой рыжей сучке кусать меня за ногу в пятилетнем возрасте!»


                                        

Категория: Просто так | Добавил: anatol (17.11.2009)
Просмотров: 1115 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 4.9/7 |
Всего комментариев: 2
2 timka  
0
Я не моряк, но читал с удовольствием. Чувствуется, что человек писал от души. Здорово.

1 roma0414  
0
Эх, тот же год , тот же гвардейский Белостокский орденов Суворова и Кутузова полк морской пехоты. Ночные вылазки за яблоками в близлежащие сады, ежевика, облепиха, облет, обкатка, 3-х км пробежки по песчаным дорожкам, стрельба на том же полигоне, янтарь... Та же килька, правда точно помню, что нами постоянно "затыкали" дыры в камбузном наряде и через день приходилось чистить гнилую картошку (сухую, наверно, поповцы съели:).

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа
Поиск
Мне интересно:
Статистика

Copyright vik-sergeev © 2024 | Хостинг от uCoz